Эффект Алексея Навального. В чем сила книги «Патриот» — Новая газета Европа
КомментарийПолитика

Эффект Алексея Навального

В чем сила книги «Патриот»

Эффект Алексея Навального

Фото: Wojtek Radwanski / AFP / Scanpix / LETA

В 2013 году умер известный борец с апартеидом и бывший президент ЮАР Нельсон Мандела. Интернет отреагировал тогда странно: многие люди уверяли, что отчетливо помнят новости о гибели Манделы в тюрьме не то в конце восьмидесятых, не то в начале девяностых. Позже «эффектом Манделы» стали обозначать ситуацию ложных воспоминаний о чем-то якобы широко известном: детские книги, бренды одежды, скульптура Родена и даже реплики из известных фильмов вроде «Звездных войн». «Эффект Манделы» объясняют по-разному: ученые склонны видеть в нем еще одно когнитивное искажение, а пользователи интернета спекулируют о существовании параллельных реальностей.

Алексей Навальный так сильно повлиял на российскую политическую жизнь, что даже после смерти продолжает оставаться главной ее фигурой.

Едва ли будет преувеличением сказать, что действия российской оппозиции после 16 февраля 2024 года будут оценивать с точки зрения того, как она распорядилась наследием Навального. Одновременный выход книги «Патриот» на 26 языках в 36 странах и ее мгновенный статус бестселлера спустя полгода после смерти автора заставляют чувствовать, будто Навальный вовсе и не умирал и продолжает вдохновлять свободный мир. Впору вводить термин «эффект Навального».

«Патриот» в этом смысле одновременно и заставляет всплакнуть, и вселяет надежду. Книга поддерживает тех, кто надеется увидеть пресловутую «Прекрасную Россию будущего», но приходится и сожалеть, что мы больше не услышим фирменный юмор Навального.

Один из эпизодов восстановления в берлинской клинике «Шарите» в описании Навального выглядел так:

«Однажды, когда я уже неплохо ориентировался в реальности и даже понемногу начинал вспоминать английский, я попросил у медсестры воды. Она сказала, что даст мне ее, как только я напишу это слово, — и протянула ручку. Я помнил, как будет по-английски “вода”, но как это пишется — понятия не имел. Я попробовал и так, и эдак — ничего не выходило. Я начал злиться, снова раздраженно потребовал воды. “Попытайтесь написать еще раз”, — твердо велела мне медсестра. Я повозил ручкой по бумаге, окончательно впал в бешенство и в сердцах написал вдруг возникшее в моем подсознании слово — “fuck”. И с некоторым злорадством, но всё-таки больше с гордостью протянул бумажку медсестре. Она посмотрела на меня сочувственно: я написал “fkuc”».

Мемуары есть мемуары, и главы про детство и юность Навального предваряют рассказ об отравлении 2020 года и его последствиях. Они написаны увлекательно и ярко (мы потеряли не только большого политика, но и большого писателя) и увязывают события из жизни автора с политической жизнью в стране, раскрывая, как трансформировались его политические взгляды. Тех, кто следил за последними инициативами политика, не удивит, что значительная часть текста посвящена критике реформ девяностых.

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Разочарование в Ельцине оказалось для молодого Навального едва ли не главным определяющим чувством — и стало, по его словам, результатом двух наблюдений: того, насколько повсеместной стала коррупция, в том числе в РУДН, где автор учился на юриста, и в повседневной жизни. Растаможить машину или зарегистрировать ее было невозможно без бюрократических проволочек, избежать которых можно было только с помощью взяток. Одновременно Навальный наблюдал, как олигархат богател всё больше, в то время как простые россияне продолжали едва сводить концы с концами. Даже рост путинской национал-консервативной бюрократии, готовой выполнять приказы начальства, пока их допускают к условной кормушке (или «трубе», если угодно), Навальный связывает с девяностыми: произошло вымывание талантов, не готовых встроиться в подобный порядок. Ведь пока физики и инженеры учились в бедных вузах и зарабатывали крохи, они же придумывали инновации, с которыми позже уехали на Запад. А будущие «эффективные менеджеры» путинской эпохи оседали на юридических и экономических факультетах и вместо реальных знаний учились блату и коррупционным схемам.

Здесь месседж политика совпадает с выводами фильма ФБК «Предатели», который — как теперь уже очевидно — отчасти основан на сценарных набросках самого Навального.

«Мы не должны повторить эту ошибку [разворот от демократии к авторитаризму при Ельцине]. Путин не вечен, и мы не знаем, каким будет сценарий его ухода. И из собственной истории мы знаем, как велик может быть соблазн закрыть глаза на прегрешения того, кого мы считаем “нашим парнем”. Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы это чувство “кармического воздаяния” [правления Путина как результата политики девяностых] разделило со мной как можно больше людей».

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Про становление Навального как популярного блогера, а затем и уличного политика в «Патриоте» тоже много, но эти события из его жизни уже известны российскому читателю, зато могут представлять интерес для читателя западного — не зря промо-кампания книги развернулась прежде всего в Европе и США.

Книга в том числе отвечает на вопросы, которые до сих пор будоражат западную аудиторию. Был ли Навальный националистом? Нет, но он считал сотрудничество с умеренно правыми частью стратегии в борьбе против Путина.

Почему Навальный вернулся в Россию после лечения в «Шарите»? Потому что хотел отметить на родине Новый год (неожиданный ответ, но именно такой), а еще потому, что считал возможность второй попытки убийства маловероятной. О чем мечтал Навальный? Сделать Россию не только свободной, но и счастливой.

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Новой для российского читателя становится последняя часть книги, а именно тюремные дневники. Навальный беспокоился, что они покажутся шаблонными, но этого не происходит. Финальная часть «Патриота» — настоящий памятник борьбе с системой, полный точных наблюдений о состоянии российской тюрьмы и грустной самоиронии.

«Смотрим сегодня “Тор. Рагнарёк”. Там на планете с тираническим правлением восстание. Манерный правитель спрашивает:

— Что происходит?

Советник:

— Рабы восстали.

— А можно помягче? Без этого ужасного слова на ”р”.

— Извините, государь. Трудоустроенные заключенные.

Это про нас. Трудоустроенные заключенные».

И вот еще одно:

«Тут, в тюрьме, конечно, раздолье для психолога. Можно сто диссертаций защитить по удивительной способности человека адаптироваться и извлекать удовольствие из любой фигни».

Стиль Навального остроумный — и это несмотря на то, что тюремные дневники оставляют, в общем-то, гнетущее впечатление. Навальному не предоставляют медицинскую помощь, над ним систематически издеваются, лишают общения с сокамерниками и охраной, подвергают наблюдению 24/7, а после очередного приговора мучают штрафным изолятором. Это мрачные страницы, которые в то же время читаются как житие христианского мученика, страдающего ради веры. Сравнение банальное и немного натянутое, но не менее правдивое — здесь есть и о приходе Навального к вере в бога (кто бы мог подумать, что в мемуарах Алексея будет эпизод с посещением церкви, но он есть), и о несгибаемой вере в свободную Россию, от которой он до последнего не отказывался.

«Патриот» — странная книга. Одновременно мемуары, политический манифест и тюремный дневник.

Она сшита из тех книжных отрывков, которые за последние годы Навальному удалось написать в больнице или передать на волю. В силу обстоятельств она не может не читаться как памятник, но в то же время образ Навального в ней не бронзовеет, даже наоборот: вот он, сильный человек, который сопротивляется давлению и пишет книгу, и неважно, что она вышла структурно очень странной. Главное, что она есть.

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Разворот книги «Патриот». Фото: «Новая Газета Европа»

Вопрос здесь возникает не к книге, а к моменту, когда она выходит. Вокруг книги сразу разразился скандал: если для зарубежных читателей покупка была доступна на Amazon и других онлайн-платформах, на русском языке книгу можно купить лишь на отдельном сайте ФБК, с предоставлением своих данных, что некоторые покупатели сочли угрозой, учитывая ненулевую вероятность получить уголовку на родине. В ответ Юлия Навальная заметила, что на Amazon покупателю тоже нужно оставлять свои данные, а отдельный сайт она сочла оптимальной площадкой для продажи первого тиража книги. В ответ некоторые пользователи X напомнили о ситуациях слива данных с сайтов ФБК и Навального.

Этот скандал многое говорит о ситуации, в которой оказалась оппозиция в конце 2024 года. Перспективы выглядят, прямо скажем, тускло. Война в Украине длится два с половиной года, и даже контуры ее окончания пока не видны. Поддержка российских оппозиционных инициатив сокращается, а саму оппозицию сотрясают скандалы: Леонида Невзлина обвинили в покушении на Леонида Волкова и Александру Петрачкову, Максим Кац обвинил ФБК в коррупции. Оставшиеся в стране россияне учатся эзопову языку и скрытым тактикам сопротивления и не готовы бороться с Путиным в открытую. Если самый темный час перед рассветом, как гласит известная поговорка, то мы как раз этот самый темный час и проживаем.

Книга Навального в этом смысле может стать проводником надежды: если уж он боролся за счастливую, свободную Россию и не прекратил бороться даже в чудовищной колонии за полярным кругом — значит, и мы можем продолжать бороться теми способами, которые нам доступны. Может, это иллюзия или психологический самообман — я же предпочитаю называть это «эффектом Навального».

pdfshareprint
Главный редактор «Новой газеты Европа» — Кирилл Мартынов. Пользовательское соглашение. Политика конфиденциальности.